Неточные совпадения
Ивины приходились нам
родственниками и были почти одних с нами лет; вскоре после
приезда нашего в Москву мы познакомились и сошлись с ними.
Другая причина —
приезд нашего
родственника Бориса Павловича Райского. Он живет теперь с нами и, на беду мою, почти не выходит из дома, так что я недели две только и делала, что пряталась от него. Какую бездну ума, разных знаний, блеска талантов и вместе шума, или «жизни», как говорит он, привез он с собой и всем этим взбудоражил весь дом, начиная с нас, то есть бабушки, Марфеньки, меня — и до Марфенькиных птиц! Может быть, это заняло бы и меня прежде, а теперь ты знаешь, как это для меня неловко, несносно…
Дружный крик раздался ему в ответ — и не потому, чтобы вся эта молодежь очень обрадовалась
приезду отдаленного, почти забытого
родственника, а просто потому, что она готова была шуметь и радоваться при всяком удобном случае.
Великий писатель квартировал в доме своей сестры, жены камергера и помещицы; оба они, и муж и жена, благоговели пред знаменитым
родственником, но в настоящий
приезд его находились оба в Москве, к великому их сожалению, так что принять его имела честь старушка, очень дальняя и бедная родственница камергера, проживавшая в доме и давно уже заведовавшая всем домашним хозяйством.
Злопророчество это отчасти начало сбываться, потому что Бахтиарова, тотчас же по
приезде в Париж, отдала сына одному дальнему ее
родственнику, профессору какой-то парижской школы, с видимою целью свободнее насладиться удовольствиями парижской жизни.
Первые пять лет своего пребывания в Москве Глеб Алексеевич положительно поражал своих многочисленных
родственников своим нелюдимством. Он едва исполнял, строго соблюдавшиеся в Москве, официальные визиты. Заманить же его на бал или на простой вечер, вначале, по
приезде, не было совершенно возможности. Затем, когда он несколько обжился, он бывал на таких сборищах, но прелести московских красавиц не производили, видимо, на него никакого впечатления.
Гипноз Антонины Сергеевны продолжался вплоть до
приезда Лидии с Лили и офицером большого роста, с белою фуражкой в руках. Она его, кажется, и прежде видала у кузины; может быть, он приходился княгине дальним
родственником.
Вадим Петрович проснулся поздно, с головной болью и ломом в ногах. Он спал в обширном, несколько низковатом кабинете мезонина. Нижний этаж его дома стоял теперь пустой. В мезонине долго жил даром его дальний
родственник, недавно умерший. С тех пор мезонин не отдавался внаем и служил для
приездов барина.